Рустэм Хамитов: «Главой правительства Башкортостана будет президент»

НОВЫЙ ГЛАВА СОСЕДНЕЙ РЕСПУБЛИКИ ПРИСТУПИЛ К РЕМОНТУ ВЛАСТИ

Президент Башкортостана Рустэм Хамитов дал свое первое интервью в новой должности. Впрочем, пока он сидит сразу в двух креслах: и президента, и премьера, работая по 12 часов в сутки. Тем более что вступление в должность совпало с экстремальной жарой. Не случайно первое решение нового президента было — отправить министерский десант в районы, пострадавшие от засухи.

ИЗ КАБИНЕТОВ – НА ПОЛЕ

— Рустэм Закиевич, экстремальные погодные условия вносят коррективы в график работы руководителей российских регионов — вместо отпусков приходится работать с удвоенной силой. Вы пришли к руководству регионом в очень сложный момент, у вас в республике широко представлено сельское хозяйство, и именно эта сфера наиболее страдает от засухи. Получается ли бороться со стихией?

— Первое мое оперативное действие было — из кабинетов людей отправить на места. И кстати, некоторые чиновники, оторвавшись от бумажек, увидели, какая большая республика, как много проблем и как тяжело работать с населением. Это очень полезный опыт и для людей, принимающих решения, и для простых людей.

Наши сельчане успокоились, увидели, что мы готовы предпринимать самые неординарные решения, понимая, что засуха — это не только проблема с урожаем, а проблема конкретных людей. Село у нас живет во многом за счет натурального хозяйства. Люди продают продукцию своего труда и на вырученные деньги питаются, одеваются, учат детей в институтах. Если мы эту цепочку разорвем, то, конечно, нам прощения не будет. Поэтому мы сейчас все свои усилия бросаем на то, чтобы эта цепочка была сохранена.

Так что я дал поручение разобраться с вопросом помощи частным хозяйствам. Это будет адресная помощь. Конечно, здесь логистика очень сложная — очень трудно выстроить связь так, чтобы дойти до каждого, но мы постараемся это сделать. На днях на оперативном совещании мне доложили, что один фермер содержит 60 бычков, но из-за засухи ему придется оставить только 30, а 30 пустить под нож. Я говорю: «Подумайте, как выкупить у него этих бычков, перевезти их в зону, где есть корма, чтобы эти бычки там перезимовали, а весной мы, может быть, их смогли бы вернуть».

БУДУТ ЛИ ОППОНЕНТЫ РАСКАЧИВАТЬ СИТУАЦИЮ?

— При этих условиях вы приняли неожиданное для многих решение лично возглавить правительство и в течение месяца совмещать два ключевых поста — президента и председателя правительства. Это уникальный случай в таком крупном регионе.

— Я считаю, что в принципе это правильно, когда руководитель мгновенно окунается в стихию — экономическую, политическую, социальную — и за неделю впитывает столько, что любая другая методика погружения в процесс была бы неполноценна.

— А с чем связан такой тайм-аут в выборе премьера: кандидатов слишком много или слишком мало?

— Дело в том, что в последние годы в республике наблюдался определенный дуализм в системе власти. Был опытный и искушенный президент, и был молодой премьер-министр, который готовился стать преемником. Было два центра власти. И многие, если не все, мне сейчас говорят: «Мы устали от раздвоенности власти, как хорошо работать с одним человеком!»

А то, что касается кандидатов, они есть, я уже беседую, встречаюсь с людьми. Конечно, я ищу. Но не исключено, что выбранный мною формат совмещения возможен в течение какого-то достаточно продолжительного времени. Я привык много работать, не боюсь ответственности, но другое дело, что когда отвечаешь за четыре миллиона человек, то времени для тщательной политической работы меньше, чем должно быть. Сейчас его меньше, чем нужно.

— То есть все-таки, может быть, что не в течение месяца продлится такая схема, что вы ввели при приходе к власти?

— Может быть, и дольше. Мы ищем. Ведь это зависит от многих параметров. И от того, как мы выйдем из засухи, и от того, каким будет настроение в обществе, будут ли мои оппоненты раскачивать ситуацию. Или все-таки разум возобладает, и будем нормально спокойно работать.

ДОЛЖНОСТЬ ПРЕМЬЕРА – ТЕХНИЧЕСКАЯ

— Видимо, в связи с этим в республике и возникли разговоры, что пост премьера может быть вообще упразднен.

— Есть Конституция республики, и она четко определяет, что есть президент республики, а есть премьер-министр. При этом премьер-министр — это только первый министр. А руководителем правительства, главой правительства является президент. Эта форма управления республикой была сконструирована не мной. Она была ориентирована на создание сильного и даже сверхсильного президента, поэтому то, что я сегодня возглавляю, правительство без премьера, отвечает собственно духу Конституции.

— Мне рассказывали, что с вами обсуждалась тема возвращения советской практики: в многонациональном регионе при национальном президенте пост премьера занимает русский или представитель другого крупного этноса. Насколько это возможно?

— Вы знаете, конечно, можно говорить, что такое представление — это атавизм. Но на самом деле жизнь говорит о правильности посыла, что во власти республики должны находиться по возможности на самых высоких постах представители наиболее многочисленных национальностей, представленных в республике.

Сейчас должность премьера сильно политизируется. Требование, чтобы там был только башкир или только русский, мне кажется чрезмерным. По сути ведь власть в республике устроена следующим образом: есть президент и Госсобрание. Вот две ветви власти, которые на самом деле определяют все в республике.

В силу разных причин появилось представление о том, что премьер якобы должен быть некоей самостоятельной политической фигурой и что, к примеру, надо учитывать его национальность. Но я не вижу в этом смысла. В моем представлении это работник, хороший работник, хозяйственник, но никак не политик. Главный человек — президент. Должность премьера в данном случае техническая. Политизировать ее ни в коем случае нельзя.

«НЕ НАДО ЗАНИМАТЬСЯ ПОЛИТИКОЙ, НЕ НАДО!»

— Ваши слова: «Правительство должно заниматься экономикой и социальными вопросами, президент — политическими и идеологическими». Как будет устроено это разделение функций?

— Я к чему эти слова произнес? Прошлый аппарат правительства был излишне политизирован. Кабинет возглавлял работу с общественными организациями, в структуре был отдел по работе с религиями. Был отдел по работе с молодежью, причем опять-таки в формате политическом. Я эти слова произнес как раз для того, чтобы люди поняли: не надо заниматься политикой, не надо!

Надо заниматься экономикой! Надо строить для молодежи бассейны, а не выводить ее на майданы! Увы, последнее было, и, увы, сигналы эти шли из правительства.
Поэтому мы сейчас проводим реформу аппаратов кабинета министров и президента. Будет достаточно приличное сокращение аппаратов. Политическую составляющую из правительства мы уберем. Как президент я, например, сейчас будут работать с партиями. Я для себя выработал такую формулу: я представляю интересы четырех миллионов людей.

И коль скоро я стал во главе республики, то теперь не имею право на частную жизнь. Я отвечаю теперь и за хороших людей, и за плохих, и за «правых», и за «левых», и за старых, и за молодых, и за бедных, и за богатых. Поэтому я старюсь смотреть на людей не через призму политического окраса, а как на жителей республики.

На следующий год будут выборы, и мы должны понимать, с каких позиций люди к ним готовятся. В этом смысле президент республики должен быть выше каких-то своих предпочтений и помогать всем. Однако я не забываю, что я — член «Единой России», и, безусловно, для меня это членство является дисциплинирующим, и я платформу этой партии будут отстаивать.

РЕЗКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ НЕ ПРОИЗОЙДЕТ

— Вы упомянули, что реформируете структуру аппаратов и правительства, и президента. Новая структура уже вырисовывается?

— Каких-то резких изменений в правительстве не произойдет. Но появится новая позиция, связанная со связью и IT-технологиями. Кроме того, у меня есть понимание, что молодежная политика, спорт и туризм — это три разные «жидкости» в одном флаконе. Туризм имеет огромную экономическую составляющую. Молодежь — это политическая сфера. Здесь, возможно, произойдет перераспределение.

Также у нас есть министерство культуры и национальной политики. В моем понимании вопросы национальной политики — глубинные сложные деликатные вещи, которые требуют формата политической работы. И в конце концов вижу, что вопросы культуры — в правительстве, а национальной политики — это прерогатива администрации президента.

Новые люди тоже появятся. У нас есть ряд специалистов, которые уходят, которые не выдерживают моих требований с точки зрения интеллектуального осмысления своей работы. Такие приходят, пишут заявление об уходе без всякого давления. Они понимают, что потолок ими уже достигнут.
Они работали в той системе координат, когда важно было сказать «да» и взять под козырек. А сейчас надо системно подходить к решению проблемы, уметь интеллектуально выразить это. Мне нужны не исполнители, а созидатели по своему направлению. И вот есть такие, которые подумали и сказали: «Рустэм Закиевич, я не смогу».

Люди очень живо реагируют на мои новые идеи. В правительстве многие и.о. министров говорят мне: «С нами еще никто так не разговаривал: спокойно, рассудительно, логично, ставя задачи, исходя из конечной цели, с попыткой организовать системный подход». До того превалировали эмоции, тычки, какие-то внесистемные методы… Ну и, кроме того, я пообещал уже «Союзу женщин» пополнить состав правительства за счет слабого пола. Это будет сделано.

ОБОШЛИСЬ БЕЗ ПЕСЕН, ПЛЯСОК И ДОЛГИХ РЕЧЕЙ

— С госсобранием работа складывается? Или пока депутаты к новой политике настороженно относятся?

— Я пока с депутатами не встречался. Ну, кроме инаугурационного дня и этих часов… тяжелых, которые измучили и депутатов, и представителей прессы, и меня в том числе (смеется). Но это ритуал. Его нельзя никак ни скомкать, ни обойти.

Мы еще прошли его по минимальной схеме: не приглашая гостей, без концертов, песен, плясок и долгих речей. Хотя и те речи, что были, они, конечно, были долгими… Ну здесь, конечно, совместился приход нового президента, проводы старого президента. Надо сказать, что недавно я был в Волгограде на инаугурации нового губернатора, так вот там было то же самое.

— То есть это не национальная особенность — провожать бывшего главу долгим ритуалом с хвалебными речами, стихами и подарками?

— Это уже, видимо, общечеловеческий ритуал. А что до национальных особенностей, то они у нас, конечно же, есть. Но по духу своему мы все — россияне. Со всеми плюсами и минусами обычного российского человека. Мы и поем, и танцуем, и работаем, и выпиваем — как все среднестатистические россияне. При этом у нас есть своя особенность — у башкир, у татар, у русских, живущих в республике, — мы очень аккуратны, у нас развалюх даже в деревнях мало очень. Это ментальность.

Башкортостан — субъект Российской Федерации. Существуют ряд оппонентов, которые считают, что можно изменить эту ситуацию. Есть те, кто говорит об Уфимской губернии, а есть те, кто говорит о Башкирском государстве. Это крайние позиции, не имеющие поддержки в народе. Но работа такая ведется. Это рискованная работа, потому что она — на грани фола с точки зрения российского уголовного законодательства в плане нарушения Конституции.

На территории нашей республики более тысячи лет люди исповедуют ислам. И, конечно, к сожалению, к нам начали проникать силы, которые пытаются «разворачивать» верующих людей в другую сторону. Их, может быть, не один десяток и не одна сотня. И это уже сигнал, что мусульманская Умма должна быть внимательна к проявлению такого рода явлений. Думаю, духовенство не позволит изменить существующую ситуацию.

Сам я с большим уважением отношусь к представителям духовенства. У меня хорошие отношения с представителями всех конфессий. И в церкви, и в мечети я чувствую себя очень спокойно.

ПОЛЕ ДЛЯ МАНЕВРА МИНИМАЛЬНО

— И в республике, и в Москве много вопросов возникает к республиканскому ТЭКу, который был акционирован. Будет ли вестись работа по возвращению средств, вырученных от реализации акций ТЭКа, в бюджет региона?

— Я свою деятельность стараюсь начать с чистого листа. В каком плане? Вот была какая-то история: что-то там продавали, что-то там меняли, что-то там сделали правильно-неправильно. Но это уже история. Вернувшись в эту историю и попытавшись что-то там переделать, я упущу время для переформирования экономики на новые условия. Я не хочу распутывать весь этот клубок, я вам откровенно говорю!

Там сейчас не понять, кто был прав, кто — виноват. Меня подталкивают: «Вернись, оглянись, разберись!» Но как только я пойду назад, я перестану понимать, что мне нужно делать впереди. Я воспринимаю сегодняшнюю ситуацию как данность. Но если у меня появится возможность вернуть какие-то давние долги, я, конечно, постараюсь это сделать.

Если есть вопросы у правоохранительных органов к тому периоду, то жулик должен быть наказан. Только так.
На днях на заседании правительства я уже дал поручение провести инвентаризацию активов республиканской собственности, финансового положения, банковского дела, вопросов, связанных с незавершенным строительством. Я намерен использовать эту информацию как стартовую. Инвентаризация покажет, где с нами не рассчитались. А вот так огульно «врубаться» туда, куда меня толкают, я не намерен.

У меня другие мысли. Я хочу через вашу газету пригласить деловое сообщество к конструктивной работе на перспективу. В республике слабо развит современный сектор: связь, IT, программные продукты, и недостаточно — торговля, банковский сектор, строительство. При этом экономика республики в силу разных причин оказалась несбалансированной по ряду направлений.

Превалирует нефтедобыча, нефтепереработка, нефтехимия, энергетика. Но промышленный сектор, по сути, весь приватизирован. Какие у республики рычаги воздействия? Поле для маневра минимально. Главное для меня сейчас, чтобы хозяева платили налоги. Но при этом я понимаю, что центры прибыли уже выведены за пределы республики. И влиять на этот процесс сложно.

Нам надо создавать другую среду — инновационную, как бы ни было затерто это слово. Поскольку возможности прежней системы исчерпаны. Возможности для роста, для развития региона в существующей системе координат практически отсутствуют.

— Возвращаясь к вашему приглашению в Башкирию предпринимательского сообщества, вы собираетесь разработать какие-то программы их поддержки, может быть, будете давать гарантии правительства?

— Безусловно! Я поизучал стратегию развития республики до 2020 года — там нет ничего конкретного. Например, стратегия развития банков была принята в 2005 году, когда мы были среди лидеров. С того момента Башкортостан потерял весь свой банковский сектор.
По сути, мы кредитуемся извне. Стратегия есть, кривые красиво нарисованы, а ничего за ними не стоит. Ничего не сделано!

Так что я приглашаю аналитиков и специалистов всех мастей к работе в Башкортостане. У нас есть и хорошее географическое положение, и неразведанные ресурсы, у нас много чего есть. Поэтому приглашаю предпринимателей, аналитиков, людей, которые способны проанализировать и написать такого рода современные программы. Могу сказать: поддержка таким людям будет обеспечена. Мы найдем ресурсы!

НУЖНЫ ЛИ СОВЕТЫ ОТ МУРТАЗЫ РАХИМОВА

— Прежнему главе республики вы готовы предложить пост советника. Какого рода советы вы хотели бы получить от Муртазы Рахимова?

— Вы знаете, это тоже такой философский вопрос. На самом деле и бывший президент республики понимает, что, если пришел новый человек, ему советовать-то, собственно говоря, нечего, если он сам только чего-нибудь не попросит.

Непрошенными советами можно только ухудшить ситуацию.
Относясь с уважением как к человеку и как к крупному деятелю к Рахимову, тем не менее я буду проводить самостоятельную политику. В этом я уже сейчас точно уверен. Точно абсолютно. И эта политика, конечно, будет заметно отличаться от той, которая была в части информационного пространства, современных технологий и модернизации.

— То есть пост — это формальность.

— Да. Это прежде всего дань уважения к предшественнику как к человеку. Но деловых отношений тут скорее всего уже не будет в том формате, в котором мне пытаются навязывать. Мне говорили, что Муртаза Губайдуллович, находясь в республиканском Белом доме, якобы нажимает какие-то «кнопки». Могу сказать: нет, за последние три дня мы один единственный раз три минуты переговорили по телефону. Это все.

— Значит, скоро вы все-таки переедете в президентский кабинет?

— А я тот кабинет освободил, чтобы там провести ремонт. За 20 лет там и трещины в потолке появились, и деревянные панели отклеились…

— Власть требует ремонта?

— Да, власть требует ремонта!

— Если позволите, последний – личный вопрос. Вы упомянули, что все свое время теперь отдаете работе и считаете правильным отказаться от частной, от личной жизни. Близкие вас понимают?

— Конечно, я мечтаю, что у меня в день будет выдаваться пара-тройка часов для себя и для семьи. Но сейчас этого нет. Семья это понимает. Понимает, что жизнь наша теперь изменилась. Что мы не принадлежим себе.

Вот вчера я поздно вечером вышел на улицу за пределы резиденции, фактически — гостиницы, в которой я сейчас живу. И вдруг подходит молодая пара: «Извините, а вы — Хамитов?» «Да», — говорю. «Президент Башкирии?» — «Да». «Можно с вами поговорить?» — «Ну, конечно, давайте поговорим». Оказалось, что они — предприниматели, пробиваются, получается тяжело. Потом еще люди подошли. Тоже с вопросами. И я понимаю, что не могу думать об отдыхе, когда у людей ко мне столько вопросов.

— Все-таки придется стать отцом нации?

— Нет, это исключено, такие формулы — не для меня.

РБК daily, 30.07.2010