Тень Изместьева над семьей Рахимовых

А над присяжными надо поработать

Иосиф Нагле смотрел в своем театре финальную сцену, когда вдруг увидел двух молодых людей, поджидавших его. Они не были похожи на меценатов: что-то в их лицах говорило о принадлежности к силовым структурам. Но все-таки он оделся и вышел с ними в морозный сумрак, пишет New York Times.

Через несколько минут все трое вели беседу под рюмку водки. Разговор зашел о коллегии присяжных, в которую входил Нагле. После четырех месяцев судебного разбирательства она склонялись к оправдательному вердикту, сочтя неубедительными доказательства, предъявленные обвинением.

Один из посетителей, показав удостоверение сотрудника «органов», сказал, что будет ужасно, если преступники останутся безнаказанными. Не согласится ли Нагле, спросил он, выйти из состава коллегии по причине, например, болезни. Присяжный сходу отказался. «Я сказал: Почему я должен заболеть? Вы, ребята, плохо сделали свою работу, — рассказал он впоследствии, — Зачем вы пришли в суд с этим надуманным делом?».

Он наблюдал за тем, как они уезжали, скорее раздраженный, нежели напуганный. Однако, по мере того, как зима сменялась весною, присяжные выпадали из коллегии один за другим. В конце концов их осталось лишь 12 — минимально необходимый кворум.

Суды присяжных должны были изменить Россию, пишет New York Times. Учрежденные на фоне либеральных реформ начала 90-х, они передавали власть государственных судебных структур в руки простых граждан. Коллегии присяжных стали реальной конкуренцией государственным судьям. Доля оправдательных приговоров у них составила 15-20 процентов против одного процента у госсудей. Но власти были недовольны тем, что решения по громким делам принимают обычные люди .

Заседатели, которые не поверили доводам обвинения, зачастую отстранялись накануне вынесения важных вердиктов. А если присяжные оправдывают подсудимого, их приговоры регулярно отменяются вышестоящими судами. Это позволяет прокурорам добиться нужного результата с другим составом суда. В свою очередь, законодатели постоянно сокращают перечень дел, входящих в компетенцию присяжных.

Между тем, число дел рассматриваемых присяжными составляет около 600 в год при общем количестве около миллиона. Таким образом, они просто исчезают в системе правосудия. По некоторым важным направлениям мало что изменилось с советских времен.

Коллегия присяжных, которую прошлым летом возглавлял Нагле, были обычными москвичами: несколько интеллигентов, бизнесмен в сером костюме и симпатичная женщина-крановщица. Сам председатель — художественный руководитель одного из уважаемых московских театров.

Мультимиллионер и бывший сенатор Игорь Изместьев, сидевший на скамье подсудимых, раньше занимал видное место в родном Башкортостане. Он был обязан своим успехом Муртазе Рахимову, руководившему регионом почти два десятка лет. Изместьев был партнером его сына Урала Рахимова, чье состояние Forbes оценивает в 1,2 млрд долларов, и был так близок к семье, что Рахимов-старший называл его «своим вторым сыном».

Теперь его и еще 12 человек обвиняют в бандитизме, терроризме, убийствах и покушении на убийство Урала Рахимова. В общей сложности более 20 тяжких и особо тяжких преступлений. Дело засекречено и рассматривается в закрытом режиме. Комментаторы предлагали различные объяснения этого судебного дела.

Чаще всего, предполагалось, что оно служило «предупредительным выстрелом» по семье Рахимовых, которых отстранили от власти этим летом.
Новое обвинение – терроризм — добавилось в 2008 году. Суд присяжных был закрыт для общественности, что привлекло внимание правозащитников. «Я не знаю, виновен он или нет, — говорит Лев Пономарев, основатель движения «За права человека», — но я могу с уверенностью сказать, что это политически мотивированное дело».

Обстановка в совещательной комнате накалялась так, что пришлось даже вызывать судебного пристава, рассказывает Лидия Васильева, одна из присяжных. Она признавала, что Изместьев был, возможно, виновен в некоторых нарушениях, но далеко не во всем, что предъявили ему.

«Вы не можете заработать столько денег, не испачкав рук, — сказала она NYT, — но попытка повесить все это на него — абсурд». Она сообщила, что к ней тоже подходили молодые люди из органов, предлагая выйти из состава суда присяжных.

В тот момент, когда судебное разбирательство почти завершилось, судья Елена Гученкова распустила коллегию. Основанием для этого стало заявление одной из присяжных о необходимости уехать в другой город. Резервных присяжных к тому времени уже не оставалось. Теперь дело рассматривают профессиональные судьи. К этому времени вступил в силу закон, выводящий дела о терроризме из-под юрисдикции суда присяжных.

Нагле пытался озвучить свои жалобы в телевизионном эфире, однако центральное ТВ показало лишь краткий фрагмент его заявлений, добавив, что в этом деле уже невозможно разобраться. Ведущий программы Алексей Пиманов прозрачно намекнул на то, что стремление присяжных оправдать фигурантов было вызвано корыстными соображениями.

Что касается дела Изместьева, то оно, скорее всего, закончится приговором через несколько недель. На этот раз государство не хочет рисковать. Пресс-секретарь генпрокурора России Юрия Чайки отказалась от комментариев, сославшись на то, что дело закрыто. Но осенью этого года, награждая прокурорских работников, Чайка выделил расследование дела Изместьева как особый успех.

Он имеет все основания быть уверенным. Весной Конституционный суд РФ постановил, что дела о терроризме слишком важны, для того, чтобы их рассматривали обычные граждане — они, по мнению суда, слишком уязвимы для запугивания.

На этот раз приговор будет выноситься обычной коллегией из трех профессиональных судей.

izmestev.com