Улус Джучи: татарская или монгольская держава?

В отдельных научных исследованиях и популярных публикациях последнего времени, а также в учебной литературе по истории Отечества для общеобразовательных школ, не только Монгольская империя, но и выделившаяся из нее Золотая Орда (Улус Джучи), начала определяться как «Монгольское государство» (Григорьев 1987: 28-98; Егоров 2003; Российская история 1999).

С одной стороны это, видимо, надо расценивать как реакцию московских историков на стремление татарской общественности избавиться от ярлыка установителей жестокого «монголо-татарского ига» над русскими, традиционно подчеркивавшегося в учебниках истории советского периода (Исхаков 2003, 2004). Но с другой стороны, при такой трактовке создается впечатление, что современные татары вовсе не являются наследниками Золотой Орды. Тем самым опять вычеркивается золотоордынский этап их этнической истории.
О таком подходе прежде всего свидетельствует содержание вузовского учебника «Истории России с древнейших времен до конца XVI в.», подготовленного Институтом Российской истории РАН, в котором Золотую Орду стремятся именовать «Ордой», а его политически господствовавшее население – «ордынцами», хотя и не всегда последовательно – иногда «прорывается» и маркировка «татары» (История России 2000: 253).

Такую же тенденцию мы видим и в других работах. Например, А.А. Горский «полчища Монгольской империи» периода походов на Запад – против Руси, европейских государств, называет то «монгольскими войсками», то «татарскими отрядами», объясняя такую двойственность их номинации тем, что «в Европе, включая Русь, монгольских завоевателей именовали «татарами» (Горский 2001: 42-43). При этом у всех отмеченных авторов вне анализа остается ключевой вопрос о динамике этнических процессов в Улусе Джучи, когда, условно говоря, на «входе» в XIII в. мы имеем монголоязычных монголов или смешанных «монголо-татар», а на «выходе» в XIV в. – только тюркоязычных татар.
На самом деле, похожая трактовка этнополитической истории Золотой Орды (Улуса Джучи) в отечественной историографии однажды уже наблюдалась – это было в 1940-х 1950-х гг. Тогда указанные взгляды были связаны с укреплением в СССР имперской идеологии в ее советизированной форме (Измайлов 1996: 96-101; Исхаков 1997: 194-205). Отсюда вопрос: не связаны ли современные тенденции, характерные для части российской историографии, трактующей период Золотой Орды, со становлением новой имперской идеологии? То есть не начали ли некоторые круги историков страны, включая и академические, реанимировать старые взгляды, согласно которым татарам было запрещено связывать свою историю с Золотой Ордой?

Отсюда ясно, что вопрос об этнической маркировке названия Золотой Орды, тесно связанный с проблемой формирования в рамках этого государства татарской средневековой этнополитической общности, заслуживает более детального рассмотрения. Мнение о том, что Золотая Орда в ордынских источниках именовалась не только «Великим государством» (Улуг/Олуг улус) – так оно названо в послании хана Тохтамыша к Ягайло (1393 г.) (Березин 1850; Григорьев 1987: 40-41) – но и «Монгольским государством», высказывал прежде всего российский историк А.П. Григорьев, следовательно, чтобы разобраться в этом вопросе, надо обратиться к анализу доказательной базы именно этого исследователя.

Начнем с того, что для XIII в. какая-либо этническая маркировка наименования Улуса Джучи в аутентичных документах не сохранилась. Единственная жалованная грамота хана Менгу-Тимура митрополиту Кириллу 1267 г., дошедшая до нас лишь в русском переводе, в указанном плане не представительна (ДРВ 1891: 196; Памятники 1955: 467-468). Правда в одной из своих ранних работ А.П. Григорьев высказывал предположение, что выражение «людъским», шедшее в этом ярлыке, как он тогда полагал, как определение к словам «баскакам и князем», обозначало термин «улус» со значением «народ», «люди», страна», отсюда – «улусный» (Григорьев 1987: 42).
Далее следовала следующая логика: так как средневековые русские источники не знали этнонима «монгол», вместо него всегда употребляя термин «татар», имея в виду, что Монгольская империя официально именовалась «Великим монгольским государством» («Еке монгол улус», по тюркски в первой половине XIII в.– «Улуг монкул улус»), в ярлыке Менгу-Тимура значился не просто «улус», а «Монгольский улус», т.е. «Монгольское государство» (Григорьев 1987: 39-40, 42).

Но в своих новых работах он от этого вывода отказался, заявив, что русский редактор под этим термином понимал «светских, мирских», подразумевая «гражданских даруг-князей», поэтому сочетание «людъским баскакам и князем» можно передавать сочетанием «городов и селений даругам-князьям» (Григорьев 1990: 76; Григорьев 2004: 24-25.). Таким образом, применительно к XIII в. мы не можем говорить даже об использовании в аутентичных источниках применительно к Улусу Джучи обозначения «улус», не говоря уже о его каком либо этническом определении. Таково состояние источников.

В XIV в. ситуация меняется. Кроме наименования «Улуг улус», появляющегося, как было отмечено, в конце этого столетия в послании хана Тохтамыша и написанного на тюркском языке уйгурским алфавитом, этническая маркировка государственно-организованного «народа» Золотой Орды находит отражение в двух группах ярлыков правителей Золотой Орды – русским митрополитам (сохранились на русском языке) и венецианцам (сохранились в переводах на латынь и на венецианский диалект итальянского языка) (ДРВ 1891; Григорьев, Григорьев 2002; Григорьев 2004).

В обоих случаях возникает сложная проблема интерпретации переведенных смыслов, в т.ч. и связанных с этнической маркировкой «народа-государства». Скажем, в грамоте хана Бирдибека 1357 г., практически синхронной (1351 г.) грамоте ханши Тайдулы и в несколько более позднем ярлыке хана Мухаммет-Буляка (1379 г.) есть выражение «татарским улусным и ратным князем» с добавлением других категорий представителей золотоордынской администрации (Григорьев 2004). Первоначально эти грамоты, сохранившиеся на русском языке, были написаны на тюркском языке уйгурским алфавитом (Григорьев 2004: 210, 214)[1].

Выражение «татарские улусные и ратные князья» и т.д., интересно тем, что в ярлыке хана Джанибека (1374 г.) венецианцам и в ярлыке хана Бирдибека (1358 г.) им же, ему соответствуют сочетания: в первом случае – «Allo puouolo di Мogoli» (Григорьев, Григорьев 2002: 89), во втором «del pouolo deli Мogoli» (Григорьев, Григорьев 2002: 131), в буквальном переводе являющиеся обращением, как в случае с «татарским улусными и ратными князьями», к государственно-организованному «народу», в данном случае – «к [всему] народу монголов [моголов]», структурированному на разные властные уровни (Григорьев, Григорьев 2002: 89). Поэтому прав А.П. Григорьев, делающий заключение, что «элемент «к народу монголов» равнозначен элементу «татарским улусным» (Григорьев, Григорьев 2002: 89).

Но дальнейший вывод этого автора, утверждающего, что в выражении «к народу монголов» надо усматривать «официальное название Золотой Орды, которое в сохранившихся оригинальных текстах ордынских и крымскоханских ярлыков стояло в родительном падеже – «Монгольского государства» (Григорьев, Григорьев 2002: 90), вызывает обоснованное возражение.

Во-первых, в отмеченных ярлыках присутствует лишь выражение «Великий улус» (Улуг улус) (Усманов 1979: 63), а его приравнивание к понятию «Монгольское государство» является не более чем результатом весьма спорных реконструкций А.П. Григорьева (см. выше). Во-вторых, как в случае золотоордынских ярлыков, сохранившихся на русском языке, так и ярлыков, дошедших до нас на латыни и итальянском, мы имеем дело с переводами, в которых использован понятийный аппарат не составителей тюркоязычного (иногда – монголоязычного) оригинала, в некоторых случаях проходивших еще и стадию перевода на язык-посредник, например, на персидский (Григорьев, Григорьев 2002: 89, 92), а представителей иной этноязыковой среды.

А это порождает проблему учета влияния взглядов последних на переводимые категории, в том числе и относящиеся к этническим номинациям. А.П. Григорьев вынужден был констатировать этот момент при анализе ярлыка Мухаммет-Буляка (1379 г.), изначально написанного на тюркском. Он отмечает: «… восстанавливать в данном акте название страны в форме, принятой для документов, составлявшихся на монгольском языке (напомним, что и они на самом деле являются реконструкциями – Д.И.), мы не можем…, название улуса Джучи в нем было другим (т.е. не «Монгольским улусом» – Д.И.). Видимо, редактор сборника русских переводов унифицировал начало обращения в ярлыке …, подогнав его под текст ярлыка Бердибека» (Григорьев 1987: 42-43).

Как видим, исследователь при попытке интерпретации вопроса о реальном названии государства или государственно-организованного народа, отраженном в ярлыке от 1379 г., вынужден перейти на зыбкую почву предположений. Если сюда еще добавить, что в лице так называемого сборника ханских ярлыков русским митрополитам мы имеем дело с его двумя редакциями – первой половины XV в. и более поздней – 40-х годов XVI в., подвергавшихся различным редакционным изменениям (Зимин 1962: 29-40), ситуация еще более усложняется.

Приведем конкретный пример, доказывающий это: в некоторых изданиях в ярлыках ханши Тайдулы 1351 г. и хана Мухаммет-Буляка 1379 г. вместо выражения «татарским улусным» стоит сочетание «Ординским [и] улусным» (ДРВ 193, 195; Григорьев 1842: 118-122). Несмотря на то, что эти сочетания являются синонимами, немедленно возникает вопрос о том, какая форма является «изначальной»? Вопрос не прост, так как представления редакторов сборника, составлявших его в первой половине XV в. и спустя столетие – в первой половине XVI в., по поводу переведенной выше двумя способами категории, могли различаться.

Как в таком случае докопаться до значения соответствующих мест, присутствовавших в тюркском (или, возможно, монгольском) оригинале? По-видимому, учитывая именно данное обстоятельство, издатель краткого собрания ярлыков татарских ханов московским митрополитам А.А. Зимин, выражение «татарским улусным» из рассматриваемых золотоордынских документов предпочел определить как перевод термина «Великий улус» (Памятники, 1955: 473), а не «Монгольское государство», как полагает А.П. Григорьев.
С другой стороны, не все так просто и со «[всем] народом монголов» [Allo puouolo di Мogoli; del pouolo deli Мogoli] из источников венецианского происхождения, ибо мы не можем не учитывать возможность влияния взглядов переводчиков при возникновении в них этого выражения. Вообще, появление в этих документах «народа монголов» довольно необычно. Скажем, у венецианца Марко Поло, долгое время жившего в XIII в. среди монголов, по отношению как к населению собственно коренного юрта монголов, так и Улуса Джучи, практически всегда употребляется этноним «татары» (Карпини, Рубрук, Поло 1997: 197, 194, 232.).

Такая же традиция, хотя иногда и не совсем последовательная, наблюдалась в XIII в. и у других авторов – европейцев (у Плано Карпини, Гильома Рубрука и др.). Хотя при том, что они предпочитали именовать монголов, в том числе и из Улуса Джучи, «татарами», у европейцев в XIII в. осознание того, что они имеют дело с «моалами» ~ «монгалами», присутствовало отчетливо (Карпини, Рубрук, Поло 1997: 30, 43-44, 92, 114, 117, 129; Христианский мир 2002: 99-100, 142-144; Юрченко 2002: 108-109, 113 и др.). Да и у венецианцев в XIV в., судя по одному из рассматриваемых документов золотоордынского происхождения, двойственность в номинировании населения Золотой Орды на самом деле сохранялась.

В частности, в итальянском переводе ярлыка хана Джанибека (1347 г.) есть начальная фраза, написанная на латыни «In nomine Domini et Maomethi, profete Tartarorum» (Григорьев, Григорьев 2002: 87). Если первая часть этой фразы, по справедливому замечанию А.П. Григорьева и В.П. Григорьева, есть богословский формуляр, состоящий из переводов в изложении коранических формул, завершающая ее часть должна быть переведена как «Пророк Татар (Татарский)» (Григорьев, Григорьев 2002: 87)[2].

Таким образом, переводчики данного золотоордынского ярлыка на самом деле понимали, что тюркское население Золотой Орды, включая его политически доминировавшее сословие с клановым делением, в XIV в. являлось «татарами». Отсюда получается, что «народ монголов» и «народ татар» (в лице «татарских улусных и ратных князей» и др.), это, на самом деле, одно и то же. Кстати, ярлык хана Узбека 1332 г., данный венецианцам и до сих пор хранящийся в Государственном архиве Венеции среди важнейших международных соглашений, при публикации в серии «Diplomatarium Veneto – Levantinum», получил название «Pactum Venetorum cum Husbecho imperatore Tartarorum» (Григорьев, Григорьев 1990: 81).

Не исключено, что издатели документа при формулировании этого заголовка, отражающего существование татарской общности, учли какие-то старые архивные описи, так как названный ярлык хранился в материалах Венецианских ассамблей среди документов из серии «Commemoriali». В любом случае, понятие «Tartarorum» тут имеет тот же смысл, что и в ярлыке Джанибека 1347 г.

Еще одно замечание. Когда А.П. Григорьев и В.П. Григорьев разбирают содержание ярлыка хана Узбека венецианцам от 1332 г., они приходят к выводу, что выражение «populi Venetorum» из документа обозначает «венецианский народ» как этическую общность (Григорьев, Григорьев 1990: 91). Если это так, то и в случае с «pouolo deli Mogoli» («народа монголов») мы имеем дело с аналогичной общностью, сформировавшейся в Золотой Орде. Она, однако же, как мы уже видели, с равным успехом может быть маркирована и как «народ татар».

Поэтому – «Великий улус» (Улуг улус) если и может трактоваться как «Монгольское государство», то только с учетом того, что с равным успехом он может быть назван и « Татарским государством».

Дамир Исхаков, доктор исторических наук, профессор

Литература
Березин И.Н. Ханские ярлыки. I. Ярлык Тохтамыш хана к Ягайлу. 1392-1393. – Казань, 1850.
Горский А.А. «Всего еси исполнена земля русская…». Личность и ментальность русского средневековья. Очерки – М. 2001.
Григорьев В. О достоверности ярлыков, данных ханами Золотой Орды русскому духовенству. – М., 1842.
Григорьев А.П. Время написания «ярлыка» Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. X. – Л., 1987.
Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. XII. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.
Григорьев А.П., Григорьев В.П. Ярлык Узбека венецианским купцам Азова: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. XIII. – М.: Изд-во ЛГУ, 1990.
Григорьев А.П., Григорьев В.П. Коллекция золотоордынских документов XIV века из Венеции. Источниковедческое исследование. – СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2002.
Григорьев А.П. Сборник ханских ярлыков русским митрополитам. Источниковедческий анализ золотоордынских документов. – СПб.: Изд-во С-Петербургского ун-та, 2004.
ДРВ. – Ч. 1 (Январь-июнь, 1775). – СПб., 1891.
Егоров В.Л. Монгольское иго на Руси // Татарский мир. Татар дөньясы. № 14, 2003.
Зимин А.А. Краткое и пространное собрание ханских ярлыков, выданных русским митрополитам // Археографический ежегодник за 1961 г. / Под. ред. М.Н. Тихомирова. – М., 1962.
Измайлов И. «Не дано марксистской оценки Золотой Орде…» // Эхо веков. Гасырлар авазы, № 3/4, 1996.
История России с древнейших времен до конца XVII века / А.П. Новосельцев, А.Н. Сахаров, В.И. Буганов, В.Д. Назаров; отв. ред. А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев – М., 2000.
Исхаков Д.М. Проблемы становления и трансформации татарской нации. – Казань, 1997.
Исхаков Д.М. Забытый юбилей: 760-летие образования Золотой Орды // Звезда Поволжья, 21-27.08, 11-17.09, 5-12.11. 2003; 15-21.01.22-28.01.2004.
Карпини Дж. дель Плано. История монгалов. Рубрук де Гильом. Путешествие в восточные страны. Поло Марко. Книга Марко Поло. – М.: Мысль, 1997.
Мустакимов И.А. Владения Шибана и Абу-л-Хайр хана по данным «Таварих-и гузида Нусрат-наме» // Национальная история татар: теоретико-методологическое введение. – Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани, 2009. – С. 214-232.
Памятники русского права. Вып. III. Памятники права периода образования всероссийского централизованного государства XIV-XV вв. / Под. ред. Л. В. Черепнина. – М. , 1955.
Российская история с древнейших времен до начала XVI века: Учебник для 6 класса основной школы / В.А. Данилов и др. – М., 1999.
Усманов М.А. Жалованные акты Джучиева Улуса XIV-XVI вв. – Казань: Изд-во КГУ, 1979.
Христианский мир и «Великая монгольская империя». Материалы францисканской миссии 1245 года. Крит. текст, пер. с латыни «Истории Тартар» брата Ц. Де Бридиа, С.В. Аксенова и А.Г. Юрченко. – СПб., 2002.
Юрченко А.Г. Империя и космос. Реальная и фантастическая история походов Чингис-хана по материалам францисканской миссии 1245 года. – СПб., 2002.
________________________________________
[1] Утверждение А.П. Григорьева о том, что ярлык Бирдибека был изначально составлен на монгольском языке, обосновано недостаточно (Григорьев 2004: 89, 92, 212). Тем более, что оригинал грамоты этого же хана венецианцам 1358 г. был написан на тюркском (Григорьев, Григорьев 2002: 131).
[2] Вся фраза целиком в буквальном переводе выглядит так: «Именем Бога и Магомета, Пророка Татарского».