Рустэм Хамитов: «Я считаю, что слова «Башкирия» в обыденной речи можно не стесняться»

Президент Республики Башкортостан Рустэм Хамитов
«Нужно время, чтобы люди освободились от «розовых очков»

Недавно в одном из крупнейших национальных регионов России отмечали первую годовщину в некотором смысле исторического события далеко не местного значения. После 17-летнего бессменного правления Башкирией Муртазой Рахимовым для многих неожиданно республику возглавил далекий от политики доктор технических наук.

О доставшемся от предшественника наследстве, о планах региональной перестройки и надеждах на благополучное будущее жителей Башкирии «Новым Известиям» рассказал президент Республики Башкортостан Рустэм ХАМИТОВ.

– Рустэм Закиевич, поздравляя вас с первой годовщиной вашего президентства, не избежать традиционного в таких случаях вопроса: что удалось сделать и чего не удалось добиться за этот короткий, в общем-то, отрезок времени?

– Безусловно, год – это очень малый срок. На деле жизнь лишний раз доказала: нужны более длительные промежутки времени для того, чтобы что-то серьезно изменить. В первый год работы нам удалось привлечь к себе внимание инвесторов и политиков. Все-таки новая ситуация, новое руководство, новое правительство. К нам приезжает очень много людей. В течение этого года в республике побывали практически все ведущие представители федерального правительства.

Были у нас и президент России, вице-премьеры, министры. Далее. Я с самого начала обозначил, что мы провозглашаем большую открытость для журналистов региональных и федеральных СМИ. В-третьих, мы провели инвентаризацию – и поняли, где мы находимся. Стало ясно, что в последние годы в республике было много приписок в строительстве, сельском хозяйстве.

Вообще, ряд экономических показателей был деформирован в сторону якобы хороших результатов. Для чего это делалось, мне неведомо. Но все же – стартовая позиция на самом деле была для нас не очень плохой. И тем более непонятно, зачем ранее власти занимались приписками?

– Но в сельском хозяйстве Башкирии нет хлопка. Что там приписывать-то?

– Приписывали урожайность зерновых, поголовье скота, надои молока.

– Какой смысл? Инерция советского мышления?

– Никакого смысла нет, я сам удивляюсь. Это, может быть, инерция, может быть, попытка показать, насколько было успешно руководство.

– То есть чистой воды показуха.

– Конечно, показуха. …Продолжу. В-четвертых, мы постарались смягчить некоторые чересчур политизированные вопросы: национальная тематика, вопросы, связанные с участием молодежи в разных протестных выступлениях. Не секрет, что эти вопросы активно раздувались и преподносились сверхостро. На самом же деле основная часть нашего населения никогда не поддерживала и не поддерживает экстремистских выступлений.

Людям нужны понятные вещи: работа, зарплата, жилье, здравоохранение, образование. «А с остальным мы сами разберемся», – так рассуждают люди. В-пятых, мы постарались активизировать деловую жизнь в республике. Провели большой международный конгресс, связанный с именем нашего крупного дипломата, выходца из Республики Башкортостан Карима Хакимова. Он был первым послом России в Саудовской Аравии в 30-е годы XX века. На форум приехало много специалистов из России, гостей с Ближнего Востока. Конгресс получил большой резонанс.

Мы также провели международный форум «Большая химия». В ноябре проводим Всероссийский фестиваль российских мам и, ожидаем, что к нам приедут первые лица государства. Мы начали бороться за проведение крупных спортивных состязаний. В Уфе пройдет чемпионат мира по хоккею среди молодежи (на стыке 2013–2014 годов), мы выиграли право на проведение зимних Международных игр школьников (февраль–март 2013 года).

Интересная цепочка прослеживается: Уфа – дети, Казань – студенты, Сочи – «взрослые» Игры. Боремся за то, чтобы в 2021 году мы в Уфе провели Всемирные игры – это Олимпиада по неолимпийским видам спорта. Таким образом, для наших людей появились новые импульсы, изменяется динамика жизни. Надо признать, что жители нашей республики были заражены, наверное, «островным» мышлением: мол, Башкортостан – это благополучный остров, на котором самые высокие надои, хорошие урожаи, строится жилье. И это островное мышление активно внедрялось в головы людей. Сейчас мы открываем границы.

Я своих подчиненных и членов правительства вывожу в близлежащие города – Екатеринбург, Казань, Челябинск. Они видят, что там есть бурная экономическая жизнь. Конечно, нужно время для того, чтобы у людей открылись глаза, чтобы они освободились от этих «розовых очков».

Процесс выздоровления идет достаточно быстро. Я стараюсь избавить людей от этого провинциального комплекса. Мы должны сейчас правильно позиционировать Башкортостан и, прежде всего, Уфу, потому что наша столица узнаваема: и хоккейный клуб «Салават Юлаев», и башкирский мед, и башкирская нефть. Сейчас мы будем больше говорить о башкирском спорте, башкирских двигателях.

Есть еще ряд брендов. Вообще все, что с прилагательным «башкирский» сочетается, всегда вызывает добрую, мягкую ассоциацию, потому что само слово «башкирский» – оно такое мягкое и приятно ложится на слух.

– Да, это легче, чем выговорить труднопроизносимое «башкортостанский»…

– Небашкирам сложно, согласен. Я считаю, что слова «Башкирия» в обыденной речи можно не стесняться. Ведь «Башкирия» – красивое, мягкое, вполне устоявшееся в русском языке слово. Но официальное название республики – Башкортостан. Я – президент Башкортостана.

– Есть официальный язык, есть народный…

– Я к народному языку отношусь спокойно.

– Вы говорите о целом ряде мероприятий, которые уже прошли и планируются на перспективу. Они все, с одной стороны, позитивного характера, с другой – пиаровского. И пиару вы отводите, судя по тому, что говорите и делаете, довольно большую роль. А не получится ли какой-то перекос: была закрытая республика со строгими нравами, а теперь в ней появляется нечто рекламное, легковесное?

– С пиаром перекоса нет. Просто людям не хватало интересных, масштабных дел. Из-за нехватки больших событий у жителей республики формировалось провинциальное мышление. Все интересное происходит где-то там, за пределами республики. У нас же только сабантуй раз в году и День республики. И все. Никто к нам не приезжает, никто нами не интересуется. Только нефть, нефтепереработка, нефтехимия. Больше никто ни о чем и не знает. На самом деле у нас огромные месторождения цинка и меди. На территории республики добывается 35–40% российской меди, 30% российского цинка. У нас очень крупное машиностроение.

Республика раньше производила авиационные двигатели, боевое оружие, самоходные установки, вертолеты. У нас очень мощное химическое производство. По соде держим свыше 60–70% рынка страны. Без соды вообще ничего невозможно производить – ни стекло, ни металлы, ничего. Мы уделяем первостепенное внимание развитию промышленного производства. Надо также признать, что по отдельным показателям на душу населения республика выглядит не очень хорошо. Это и бюджетная обеспеченность, и заработная плата, и койки в больницах. По этим позициям республика занимает 50–60-е места в России.

– А чем это объясняется?

– Это оставшаяся с советских времен ситуация. Внешне – республика мощная: нефть, газ, нефтепереработка. Каждый пятый литр российского бензина и каждый шестой литр дизельного топлива производится в республике. А социальной сфере уделялось остаточное внимание. И структура самого производства с перекосом на нефтянку. А в нефтянке работает малое количество людей, которое дает большой объем производства.

– Своеобразная модель всей России.

– В известной степени да. Поэтому, безусловно, для нас вопрос номер один – это новые производства, рабочие места. В республике сейчас достаточно большая скрытая безработица. У нас более 100 тысяч человек летает на Север на заработки. Поэтому наша главная задача – создавать рабочие места в республике.

– Вопрос бюджета очень важный и беспокоит всех руководителей регионов. В этом отношении Башкирия в уникальном положении. Бюджет республики – 115 миллиардов рублей. В республике существует еще одна структура – так называемый благотворительный фонд «Урал», на счету которого 65 миллиардов рублей. То есть половина бюджета находится в руках частной структуры, на которую власти никак не повлияли. Как такая ситуация образовалась? Вы хотите ее как-то разрулить?

– Я хочу сказать, что эта ситуация образовалась в результате приватизации нефтеперерабатывающих заводов. Эти деньги пошли не в бюджет Республики Башкортостан, а попали в благотворительные фонды, учредителями которых являются физические лица. Этим фондом сегодня управляет бывший президент республики. При этом основное «тело» этих денег находится в банках. А в движении находятся проценты, которые дают 4–5 миллиардов рублей прибыли.

– Не самый разумный способ управления такими большими деньгами…

– С точки зрения руководителя региона, я бы хотел, если уж эти деньги частные, если они принадлежат физическим лицам, то они хотя бы инвестировали их: строили предприятия, заводы, поддерживали сельское хозяйство, укрепляли инфраструктуру. Жаль, что этого не происходит.

– А какой сейчас дефицит бюджета республики?

– В этом году 16 миллиардов. Мы идем с перевыполнением налоговых показателей миллиардов на десять. Так что в конце года с учетом дефицита в ноль выйдем.

– Так за счет чего вы все-таки хотите увеличить доходную базу? За счет кредитов? За счет привлечения инвесторов?

– Доходную базу увеличивать будем за счет строительства новых предприятий, ввода новых производств. Хотя ясно, что это не дает быстрой отдачи. Мы работаем индивидуально с крупными плательщиками налогов в республиканский бюджет.

Наша цель собирать 140–150 миллиардов рублей. Мы должны собрать эту сумму. Тогда в республике будет развитие, будет динамика, будет спокойно, не будет почвы для всякого рода волнений. Потому что, если будут волнения, какие-то конфликты первым пострадает крупный бизнес. Мы объяснили бизнесу необходимость в полном объеме платить налоги. Пока работаем на полном понимании.

– Вы видите поворот инвесторов в сторону республики в связи с вашим приходом? Ведь раньше в республике была стена, за которую «чужаков» не пускали.

– Вижу. Каждый день мы принимаем людей, которые несут нам инвестиционные проекты. Каждый день. Другое дело, что мы сейчас ведем, образно выражаясь, «посевную кампанию». А всходы будут через год, два, три. То есть если мы в этом году ведем разговор о необходимости инвестиций, то этот объект в бюджет 2012 года еще может и не попасть.

Только в 2012 году инвестор проведет все корпоративные процедуры, а в 2013 году объект попадет в бюджет, и начнется проектирование. Стройка – в 2014 году, запуск предприятия – в 2015-м. Хотя мы, когда захотим, строим быстро. Вот у нас в Урмане 22 мая взорвались оружейные склады. А уже 6 августа мы дали людям ключи от квартир. За два месяца мы построили то, что обычно строится два года.

– Вы ощущаете поддержку в республике? Ведь ваше назначение население приняло весьма благожелательно.

– Население – да. Среди простых людей я чувствую себя хорошо. Но с первого дня началось и противодействие части элиты. Появляются анонимные сайты, которые распространяют грязные слухи, ложь. Для меня это неприятные ощущения. Потому что ранее я политикой не занимался и не видел всей этой грязи, интриг.

– Не означает ли это, что вы против оппозиции?

– Я не против оппозиции. Я против грязных приемов. Оппозиция, в моем понимании, – люди, с которыми нужно общаться, встречаться, дискутировать. Например: завод нужно строить этот, а не тот, модель экономического развития должна быть такая. Вот это, в моем понимании, оппозиция, конструктив. Но когда переходят на грязные приемы, ложь, оскорбления, клевету… Каким словом назвать этих людей?

– Ну уж точно не оппозицией.

– Думаю, что подобные проблемы испытываю не только я. Встречаясь с некоторыми коллегами из других регионов, вижу, что мы испытываем сходные чувства. Сопротивление части местных элит есть, поскольку эти люди отстраняются от власти.

– А насколько вы поменяли республиканскую команду в широком понимании этого слова?

– На самом деле людей подготовленных, умеющих работать на региональном уровне не так и много. И все же я изменил, обновил команду. Оставил тех, кто не был политизирован, профессионально занимался решениями задач. А от тех, кто явно формировал политические акции, управлял негативными процессами, я «избавился» в мягком варианте: просто отпустил в свободное плавание.

– А политическая оппозиция может спокойно выйти у вас на улицу 31-го числа?

– Во-первых, никто не запрещает выходить 31-го числа на улицу. И ребята такие есть. Их очень мало, пяток–десяток, может быть. Они выходят на пикеты, стоят. Но остроты и напряженности там никакой нет. И я не запрещаю им действовать в этом формате.

Более того, я встретился практически со всеми политическими силами, которые есть в республике, в том числе и с нормальной оппозицией. Это был «круглый стол», мы собрались, попили чаю, пообщались часа три. Договорились встречаться и впредь. Какие у них могут быть претензии ко мне, если я ничего не запрещаю. Пожалуйста, действуйте!

– Их так мало, потому что они задавлены за 17 лет рахимовщины. А сколько людей за это время покинули Башкирию…

– Из республики за последние полтора десятка лет по разным причинам уехало много людей. Кого-то я стараюсь вернуть, но сделать это тяжело – не хотят, привыкли к Москве, боятся тяжелой и неблагодарной работы.

– А пресса? Понятно, что за последние почти два десятка лет она была придушена. Говорить о наличии оппозиционной прессы не приходится. Тем не менее критический взгляд вы воспринимаете как противодействие или в какой-то степени как поддержку, как дополнительный источник информации?

– Первое: есть спрос – есть предложение. Если спроса нет, то ничего и не появляется. В целом наш народ в хорошем смысле слова консервативен. Есть базовые ценности жизни, а революций не нужно. Никому не хочется, чтобы республика перешла в неустойчивое состояние со всеми этими искрами и сложными процессами. Понятно всем, что республика будет в составе Российской Федерации и это неоспоримый факт.

Когда говоришь об оппозиционной прессе, нельзя не упомянуть феномен Интернета. Потребители этой оппозиционной прессы уже давно в Интернете: они читают все нужные им сайты. Замечу: ни один сайт мы не закрыли. Даже самые грязные, самые провокационные, которые и видеть не хочется, все они работают.

– Вы сами вошли в информационное поле с собственным блогом. Какую преследовали при этом цель?

– Во-первых, это возможность получить обратную реакцию, это прямая связь с людьми, причем с простыми людьми, которые выкладывают в блог мнения далеко не парадные и отражающие то, что реально происходит на территории, в муниципалитете, в городе. Я веду разговор в конструктивном плане и всегда прошу конструктивных предложений для того, чтобы эти идеи придали динамизма нашей жизни, подсказали, что нужно сделать в городах. Для меня это вариант поиска исчезнувшего формата переписки, ранее существовавшего в общении с гражданами. А сегодня писем нет, но есть быстрый способ создания обратной связи. Да, тяжело, да, хлопотно, но надо терпеть и работать.

Далее. Я в Интернете нахожу толковых ребят. Сегодня, например, четыре человека из блогеров работает в администрации президента Башкортостана и в правительстве республики. Это тоже хороший результат. Администрация, которая была прежде, и сегодняшняя – это не то, что «две большие разницы», это уже совершенно разные люди. Из части блогеров будем формировать со временем и депутатскую команду.

– Спасибо за интересный разговор, неожиданно неформальный.

– Признаюсь, мой главный недостаток – это искренность.

– Это не недостаток. Вы подкупаете искренностью. Когда разговариваешь с человеком и чувствуешь, что он откровенен, не задаешь ему каверзных вопросов, потому что он сам рассказывает то, о чем ты хотел спросить.

– Что-то, несомненно, осталось за кадром нашей беседы. Есть вещи, о которых пока говорить невозможно по разным причинам.

Новые Известия